- Думаешь, он бросит твою мать и Соню?

- Это зависит от того, что ты имеешь в виду под словом «бросит». Он останется мужем и отцом, на бумаге, на телефоне, во время кратковременных появлений. Идеальная картинка жизни. Мама с Андреем прекрасно это понимают, но никак не могут смириться с правдой. Потому что их мироощущение рушится с каждым отцовским циничным высказыванием или поступком. Легче притвориться, что ничего не происходит.

- А твой отец?

- А мой отец, Вика, считает себя едва ли не совершенством. И уж точно не станет разговаривать о том, что он что-то в этой жизни сделал не так. Попробуй заикнуться об этом, и он подробно объяснит тебе то, что он куда умнее тебя, мудрее и полноценнее. И слушать нужно его, и принимать только его мнение.

- Как я понимаю, ты не принимал и бунтовал.

Гришка наклонился и оперся руками на парапет, тоже стал смотреть на воду. Затем сказал:

- Я пытался, в своё время. Но понял, что ни сил, ни возможностей бороться с отцом, у меня нет. Нет столько огня, его таланта, его уверенности в себе. Я куда слабее. Я просто принял это и живу дальше. Так, как получается.

- Всё это как-то несправедливо, - проговорила я в сторону.

- Жизнь, вообще, штука не слишком справедливая. И всё, что я могу тебе сказать, точнее, повторить, так это то, что в моём отце человеколюбия нет ни на грош. И заниматься проблемами чужой девчонки он никогда бы не стал. Выброси это из головы.

Я промолчала.

К концу нашего с Гришкой разговора, я стала сомневаться в правильности своего решения приехать в Москву. После телефонного звонка Ксении, я не могла успокоиться, не смогла усидеть на месте, снова помчалась на поиски, переполненная всяческими теориями, мне казалось, что в этот раз я непременно доберусь до правды. Точнее, в этот раз я хотела добраться не до правды, я хотела добраться до Ксении. Вот только понятия не имела, что буду делать, если это случится.

После разговора в парке, мы с Гришкой посидели в кафе, выпили кофе, но уже больше молчали. Каждый думал о своём, но мысли обоих, судя по выражению наших лиц, не радовали.

- Что будешь делать? – спросил он.

Я пожала плечами.

- Поедешь домой?

Я снова пожала плечами.

- Я могу отвезти тебя в гостиницу. Или на вокзал.

Я обдумывала, наверное, целую минуту. Потом, наконец, решила:

- Я задержусь на один день. Или на два.

Гришка усмехнулся.

- Почему-то я в этом не сомневался. Следопыт.

- Не смейся надо мной.

- Да я не смеюсь… Наоборот. Преклоняюсь перед твоим упорством. Хотя… Не могу представить каково это, не знать, куда исчез твой родной человек.

Я на Гришку глянула.

- А для тебя Ксюша не была близким человеком?

- Вика, мы с тобой уже говорили об этом. У нас с Ксюхой была страсть, были какие-то сумасшедшие отношения, не совсем здоровые. И я думаю, ты догадываешься, почему. Но собирался ли я связать с ней жизнь? Нет, не собирался.

- А она с тобой собиралась, - не удержалась от укора я.

Гриша фыркнул.

- Глупости. У Ксюхи просто самолюбие играло. Она знала, что мне не будет ни с кем так круто, как с ней. И не понимала, как я могу от этого отказаться.

- Она была права?

- Наверное. Но гореть всю жизнь нельзя. Да у нас бы и не получилось гореть. Наши с ней отношения могли пойти лишь двумя путями. Мы либо вместе пропали бы, не справившись с зависимостью, либо вышли бы из того ступора, в котором оказались, вместе, но ничего хорошего бы все равно не получилось. Со временем мы бы оба повзрослели, успокоились, страсть бы без наркотиков, алкоголя и веселья быстро растаяла. И было бы куда обиднее.

- Тогда зачем?.. – не удержалась я от вопроса. – Зачем всё это было?

Он взглянул на меня открытым, чуть снисходительным взглядом.

- То, что ты не понимаешь, это здорово, - проговорил Гриша. – Ты даже не осознаешь, насколько это здорово, что ты никогда с этим не соприкасалась. А я… мы с Ксюхой оказались слабее. Наверное. Но в то время нам, на самом деле, нравился такой образ жизни. Мы притворялись с ней свободными, развесёлыми, делали вид, что нас не заботит чужое мнение. А наркотики такая вещь, что на краю оказываешься совершенно незаметно. Вроде бы ещё вчера ты был уверен, что всё контролируешь, а завтра уже готов умереть за новую дозу. Наверное, это моя вина, что Ксюха вляпалась во всё это. За это я себя на самом деле виню. Но с её характером… - Он усмехнулся. – Безумно жадным до ощущений, мне, кажется, она и без меня бы справилась.

- Но ты же смог через это перешагнуть, жить без наркотиков? – осторожно поинтересовалась я.

Гришка отвернулся от меня, головой качнул. Не отрицал и не соглашался, это было какое-то неосознанное движение.

- Смог ли? – проговорил он в задумчивости. Вздохнул. – Скорее, я попросту испугался. Потому что превратиться в мерзкую тень вдруг показалось мне отвратным. Я и без того всегда был тенью. Отца, Андрюхи. Меня никто никогда не воспринимал всерьёз, ничего хорошего от меня не ждал. Мне захотелось это изменить, хотя бы попробовать. – Гриша на меня посмотрел и выдал бодрую улыбку. – И я женился на Светке.

Я кинула на Гришку испытывающий взгляд, если честно, в этот момент попыталась восстановить в памяти его образ, десятилетней давности. И то, что я видела сейчас, с теми воспоминаниями никак не вязалось. В памяти был мальчик, весельчак и задира, а сейчас передо мной сидел мужчина, насмешливый и циничный, но несколько неповоротливый. Гришка и выглядел именно таким – неповоротливым, чуть ленивым и равнодушным.

- Ты доволен тем, как сложилась твоя жизнь? – не удержалась я от вопроса. А он неожиданно улыбнулся.

- Как ни странно, но да. Мне с юности казалось, что мне не хватит времени пожить так, как хочу, покуролесить вволю, и я торопился всё успеть, всё попробовать. А потом всё само прошло. Теперь у меня семья. Своя семья, понимаешь, без родителей, которых вечно надо слушать и поступать, как они считают правильным. Я не сразу, но повзрослел, и научился этим наслаждаться. – Гриша ухмыльнулся. – Хотя, я отлично понимаю, что я чертова заноза в заднице, и всё делаю шиворот-навыворот.

- Зато жена тебя любит.

- Это да. – Он вздохнул, подумал о чём-то и сказал: - Это приятно, когда тебя любят.

Думаю, Света, окажись она сейчас рядом с нами, этим словам мужа не порадовалась бы. Ей бы, как любой женщине, хотелось бы услышать о том, что муж тоже её любит, считает самой лучшей женщиной на свете. Хотя, возможно, Гриша именно так и считает. Лучшей, необходимой ему, нужной, но ведь это не всегда означает любовь, правда? Или означает, просто люди не отдают себе в этом отчёта.

Гриша, как и обещал, отвёз меня в гостиницу. В небольшую, но вполне приличную. Даже сделал попытку оплатить моё проживание, но я это пресекла на корню, хотя, поблагодарила. Надо сказать, что Григорий Веклер в последнее время сильно удивлял меня своим поведением и отношением, не только ко мне, но и к жизни. Я привыкла думать о нём, как о беспринципном смутьяне, родители давным-давно меня настроили на эту волну, да и то, что я о Грише помнила, баллов ему не добавляло, но он оказался нормальным человеком, правда, мало задумывающимся о приличиях. И даже в общении, не смотря на его неизменный сарказм и неутихающий цинизм, был (а может, стал, повзрослев) вполне положительным персонажем. С ним, без сомнения, можно было дружить.